Григорий Ярцев - Родословные [СИ]
Лицо Гавриила скривилось сильнее, и он не нашел чем возразить.
– Виктор? – ненавистным голосом объявил Гавриил.
– В сотне метрах к юго-западу, – доложила ИССИ. – Я могу открыть вход.
– Просто так?
– Если спросят – совру, скажу, что ты угрожал мне… форматированием.
– Будь добра, – сжав стик в руках, процедил он.
Гавриил даже не задумался над тем, почему ИССИ указала ему путь к Колыбели. Сейчас все его сознание и естество охватило неутолимое желание расправиться с Виктором за его предательство. Гавриил какой-то частью себя осознавал – Виктор слишком силен и вполне вероятно с легкостью расправится с ним, но гнев целиком захлестнул Гавриила, ослепил его, да и недавняя победа на смилодоном придавала уверенности.
ГЛАВА 16
Гавриил спускался вниз на платформе в небольшой ромбовидной шахте, по краям освещаемой продолговатыми яркими люминесцентными лампами, источавшими холодный свет. Очевидно, лампы здесь были оставлены людьми, наймитами Виктора, стоившими Колыбель. Кажется, он немного поспешил, убив их, прежде чем они успели убрать лампы. Бессмертному освещение ни к чему и горящие лампы эти выглядели довольно несуразно. Спуск затягивался, а терпение Гавриила тем временем заканчивалось все быстрее. Он не знал, как глубоко спустился, но понимал – Виктор близко. Что-то необъяснимое будто подсказывало ему, направляло его.
Платформа плавно остановилась, и у Гавриила сложилось странное впечатление того, что он оказался на дне большого многогранного колодца, а полная, окружавшая его тишина, присущая миру мертвых, заставила его содрогнуться, как от холодного ветра. Внезапно под сотни трескающихся звуков, раздавшихся за его спиною, одна из стен колодца рассыпалась угловатой мозаикой – так же как ИССИ, образовав вход в, казалось нескончаемое помещение, стены которого встретили Гавриила непроницаемой чернотой, лишь пол посверкивал черным блеском металла.
"Это корабль. Я внутри корабля, такого же, как ИССИ", – подумал Гавриил, и ему вспомнился рассказ Мстислава о том, что ИССИ сейчас – лишь малая часть того, чем являлась когда-то. "Конструкция, созданная из большого корабля. Корабль Хранителей, потерпевший крушение на планете, позже получившей название Земля и переделанный в Колыбель" – что-то подсказало Гавриилу, заботливо вложило эту мысль в его мозг.
Он не спеша шел вглубь этого будто бы бесконечно удаляющегося прямоугольного тоннеля и с каждым новым его шагом по глянцевому, до блеска натертому черному полу стены будто отступали от него во мрак. Но ему все же удавалось видеть их, как и высокий потолок, его зоркие глаза, теперь так же горящие зелеными кошачьими огоньками в темноте, позволяли ему разглядеть бесчисленное множество прямых линий, разной толщины – ими были усыпаны матово-черные стены и изборождены отражающие глянцевую гладь пола высокие потолки. Со всех сторон его будто окружала одна большая микросхема.
Едва Гавриилу удалось сделать еще несколько шагов, как в десяти метрах от него на теперь уже ярком от его присутствия глянцевом полу, появилось изувеченное тело. Поддавшись внутреннему порыву, Гавриил шагнул вперед к телу и, растаявшая в его приближении тьма показала еще и чью-то аккуратненькую, уточненную, но оторванную по локоть руку. Гавриил осторожно подходил ближе, взведя на максимум все свои чувства. Показались еще части тел, сейчас стало ясно – смилодон побывал здесь раньше, еще до того, как повстречался с Гавриилом. Тело, уцелевшее больше остальных, безжизненно лежало спиной к Гавриилу. Подойдя достаточно близко, Гавриил узнал Мстислава, изувеченного, убитого с чувством лютой, совершенно неуместной жестокости. Узнал и Веру с Надеждой, но их тела были буквально разорваны на части и определить где, чья рука, нога, туловище или голова Гавриил затруднялся даже при жизни сестер-близняшек, а сейчас сделать это стало и вовсе невозможным. В мгновение ока, все его фантазии о том, как они могли провести бесчисленное количество времени, сколько всего узнать друг о друге – все эти мысли исчезли, разбились на части и разлетелись как сейчас их тела. Понял и то, что никогда не узнает историй, изображенных на наплечнике Мстислава. Он безмолвно стоял над их безжизненными телами и ждал момента скорби, понимал, что их, так нелепо оборвавшиеся жизни, нужно оплакать, но вместо мыслей об утрате пришли мысли холодного расчета:
"Рядом нет оружия, на их телах нет брони, а их фиктримаго – ярко белые, парадные"…
…"Церемониальные" – вновь что-то заботливо одарило Гавриила правильным, подходящим названием. Шепчущий внутренний голос.
"Виктор обманул их, – продолжал выстраивать свои догадки Гавриил. – Как и меня. Усыпил их бдительность, воспользовался их слепой в него верой и преданностью. Их убил смилодон, очевидно, натравленный Виктором. Все то же самое я видел в самолете хранителей, чувствовал и внутри чудовища – зверство, ярость, исступление. Но если не выжили они, как тогда выжил я?" – Гавриил, наконец, задался верным вопросом, беззвучно усмехнувшись про себя своей победе.
"Мы сильнее. Множественно сильнее" – вновь шепнули отголоски где-то в голове.
"Я схожу с ума" – заключил Гавриил.
Поначалу, он считал шипящий голос инстинктом сохранения, или остаточными чувствами убитого им смилодона, но тут его окончательно разубедили в его догадках – не безумие одолевает его. Голос, впервые заговорил четко, дал знать о своем присутствии.
"Сходишь с ума? – ехидно вопрошал он, – а кто же устанавливает границы нормального? Может, ты только становишься нормальным, лишаешься безумства. Окончательно. Бесповоротно, – глумливо поддакнул дублирующийся шепот, а затем добавил уже совершенно серьезно: – Это новый пока еще чуждый тебе уровень восприятия".
И последующие мысли Гавриила о том, откуда взялись шепчущие голоса, приглушили тяжелые звуки, раздающиеся где-то впереди, неподалеку. Они моментально привлекли и сконцентрировали на себе внимание Гавриила.
Шаги.
Раз… два… три – шаг, раз… два… три – шаг.
"Клим", – тут же неожиданно для себя определил Гавриил и вскоре улыбнулся правильности своей догадки. Гавриил, как только мог напряг зрение и метрах в ста увидел неспешно идущего своим привычным тяжелым шагом Клима, а рядом шла Лидия, ее легких, словно по ветру парящих шагов Гавриил не разобрал.
"Смилодон не успел добраться до них? Они ведь не знают! Не знают о предательстве Виктора! – стукнуло в голову Гавриила. Он признался себе, что судьба Клима его не особо заботит, но к Лидии за столь непродолжительное время у Гавриила появились какие-то теплые чувства. Не любовь, нет. Нечто высшее, большее – то, что дети испытывают, когда в их жизни есть любящая и заботливая мать. Гавриил был лишен подобного и возможно по этому, Лидия своей опекой пробудила в нем подобные чувства.
Секунду спустя Гавриил уже стоял напротив Клима и Лидии, чувствовал как снова взбухшие вены, по всему телу бурлящие кровью, ослабевали. В голубых глазах Лидии, да и по ее неожиданному всхлипу можно было догадаться – увиденное испугало ее: только что наполненные быстро циркулирующей кровью вены на бледном лице, все еще не свернувшаяся кровь и, видимо, редкая шерсть смилодона на нижней челюсти Гавриила. Даже Клим, при всем его бесстрашии и непоколебимости, немного одернулся назад.
– Выведи Лидию отсюда, – приказал Климу неожиданным для себя голосом Гавриил и, вытянув руку, указал назад, туда, откуда пришел сам. Он думал, этого будет достаточно и, уже было направился дальше.
Голос нашептывал: Виктор там, уже недалеко, уже совсем близко.
Клим же безмолвной скалой встал напротив Гавриила и преградил ему путь. Удивительно, но и Лидия проделала то же самое, только с предостерегающим взглядом.
Гавриил попятился.
Лидия легким движением руки достала из внутреннего кармашка своих широких рукавов какой-то небольшой желтоватого цвета кусочек, в котором Гавриил моментально узнал свой зуб, тот самый – вырванный ей тогда, в клетке. Он так и не узнал, что она планировала делать с его помощью.
Неожиданно Лидия застыла точно статуя, и все внимание Гавриила переключилось на источающего угрозу Клима.
Клим приоткрыл левую часть своего ужасно сшитого из клочьев кожи уродливого плаща, ту, что постоянно провисала под тяжелым весом и на секунду его громоздкая рука провалилась за плащ. После он вынул укрывавшийся за ним огромный, не уступающий плащу в своем уродстве меч, больше походивший на здоровенный тесак. Гавриил успел разглядеть этот кусок уродливого железа и заметил примечательную деталь – тесак этот состоял из десятков, прочно сплавленных между собой мечей: были палаши, клейморы, и мечи, по форме походившие на римские. Ятаганы, сабли, Гавриил заметил даже нечто похожее на катану, которой не удалось отрубить голову Сусаноо, а гарда тесака заимствовала свой дизайн у изящных изгибов рапиры. Гавриил понял, мечи – трофеи побежденных Климом воинов, так же как и сшитый из их кожи уродливый плащ. Все эти клинки, переплетаясь, скрещивались в одну, большую извивавшуюся металлическую рукоять, сжимавшуюся рукой Клима.
